#career_s@forum.tokiohotel_ru
«Когда всё было готово, наконец-то мог последовать второй шаг: нужно было проверить интерес потенциальных партнёров в большом, обширном мире музыки. Мы закончили работу над несколькими песнями, в том числе Rette mich, Leb die Sekunde и Durch den Monsun – так сказать, создали EP. С этим EP и последними фотографиями группы Дэвид отправился "на шоппинг" – переходил от лейбла к лейблу, чтобы "продать" нас. В то время всё происходило параллельно: нас уже фотографировали и снимали в студии – всё предусмотрительно фиксировалось. Затем последовал тренинг по интервью, необходимый для того, чтобы мы могли быстро и профессионально приступить к работе. Это был своего рода небольшой учебный лагерь для детей, похожий на тот, что устраивали на Star Search. И мы снова начали мечтать: по вечерам, сидя все вместе, мы представляли, каким должно быть наше музыкальное видео и как мы будем в нём сниматься. Я предпочитал тренироваться перед зеркалом и ко всему прочему обнаружил, что остальным срочно нужно придумать себе автографы и попрактиковаться над ними – так, просто на всякий случай.
Чтобы проверить, каковы наши шансы на самом деле, всех потенциальных партнёров пригласили на презентацию в студии, где мы должны были выступить вживую перед боссами звукозаписывающих компаний. В то время мне уже было не по себе. Они сидят прямо перед тобой с пивом в руке или телефоном у уха, а ты должен играть свои песни, пока они критически хмурятся и шёпотом разговаривают с продюсерами? Разумеется, аплодисментов после нашего выступления не последовало. Тем не менее после шоукейса нами заинтересовались некоторые лейблы: EMI, Warner, Sony. Но Андре Селленит, босс лейбла BMG, похоже, испытывал тот же энтузиазм, что и мы с Дэвидом. Он сразу же пригласил нас в компанию, образно говоря, расстелил перед нами красную ковровую дорожку и пообещал нам весь мир. Поговаривали о заоблачных суммах, о купании в шампанском – и о школе, которая, как мы думали, нам больше никогда не понадобится. Конечно, он преувеличивал, но, Боже, я был покорён. Он так много говорил от сердца! Все всегда старались держать нас в напряжении, чтобы мы не слетели с катушек и не зазнались, а Андре просто стёр все это за один день. С ним была заключена наша первая сделка. Другими словами, продюсеры продали нас BMG, а мы даже не были особо вовлечены во всё это. Мы не знали, какое именно предложение они получили, какова была сумма аванса и сколько денег на самом деле поступило в работу. У нас был контракт с Питером, Патом, Дэйвом и Дэвидом, а не с BMG, и мы всегда были последними, кто делил выручку, после ВСЕХ остальных.
В один из уикендов 2004 года, когда родители приехали в Фёгельзен, чтобы навестить нас, наступил знаменательный день. Тогда мы все пошли ужинать и оказалось, что по приходу нас ожидал настоящий серебряный поднос с большой серебряной крышкой над ним. Никто ничего нам не говорил, и мы, естественно, подумали, что там какая-то еда, но было ясно, что в воздухе витает что-то особенное: по комнате распространялась радость, а продюсеры всезнающе и самодовольно улыбались. Когда крышка была поднята, перед нами появилась жирная надпись "BMG", а затем много мелкого шрифта. Наш первый контракт на запись. Наконец-то!
Мы должны были начать музыкальную карьеру. От нас многого ожидали, потому что каждый из нас четверых получил аванс в размере пятизначной суммы, но не более. Насколько крупной была сделка на самом деле, нам было неизвестно. Конечно, нам показывали контракты, но те части в них, которые касались авансовых сумм и, соответственно, крутых евро, были в основном закрашены. Какие авансы поступали непосредственно продюсерам, оставалось от нас скрытым – так же, как и во всех других случаях. До самого конца! Но что с того? В то время мы думали: "Имея несколько тысяч евро, мы будем обеспечены на всю жизнь". Мило, не правда ли?!
Мы подумали, теперь всё действительно начнётся. Но нет, к сожалению, нет – напротив, на нас надвигался мощный циклон: BMG объединялась с Sony. Этот процесс, который висел на волоске с 2003 года, был завершён в 2004 и 2005 годах. Мой самый большой поклонник Андре Селленит* ушёл со своей должности. Новый же босс, в свою очередь, для начала изучил все контракты. Незадолго до этого был заключён договор с ещё одной немецкоязычной группой, но гораздо старше нас – так что нам не повезло. Возможно, новое руководство не верило в нас или в наши песни – точных причин мы не знаем. Нам сказали, что работать с таким детским коллективом невозможно, потому что мы слишком маленькие, нам нужно ходить в школу и так далее. Короче говоря, нас бросили. Нам разрешили оставить аванс, но ФАК! Этот момент очень походил на то, что случилось на Star Search, но при этом был намного, намного хуже. Весь мир тогда для нас просто рухнул. Все договоренности, вся подготовка, вся работа – всё это заняло столько времени и во всё это было вложено столько души. Наконец-то мы достигли своей цели, и теперь всё заново?!?!! Не пройти, ничего не заработать, вернуться в свою тюрьму?! Я был глубоко опечален, и в конце учебного года мы впали в своего рода депрессию.
Дэвид всегда пытался нас подбодрить: "Kickies"**, – он копировал это у нашей бабушки Ингелор и часто нас так называл. Было бы круче, если бы мы заработали что-то и подписали новый контракт. Да, конечно, подлизывайтесь... Я имею в виду, насколько вероятно, что провинциальная группа из Магдебурга заключит ещё одну чёртову крупную сделку? Я чувствовал себя запутавшимся, и мне казалось, что музыкальный мир предал меня и вышвырнул вон, что все эти большие обещания были просто пустышкой. Но Дэвид не сдавался, снова и снова отводил меня в сторону и обнимал: “Билли, – говорил он, – все будут сражаться за тебя, не будет никого, кто не хотел бы заключить с тобой контракт. Ты вовсе не должен быть надломлен. Тебе лучше насладиться тишиной и покоем, пока твоя жизнь не изменилась навсегда!” Я любил Дэвида за это! Конечно, я погряз в своих страданиях, мы с Томом были абсолютными пессимистами и нам было ясно: однажды нам повезло, но больше такого подарка от жизни мы не получим!
Какой диссонанс: минуту назад мне говорили, что я следующий Дэвид Боуи, а теперь я должен был вернуться в школу, сдать тест по математике и услышать, что я не могу отсюда уйти? Для меня это было полным абсурдом. Вопреки совету Питера никому не рассказывать о сделке, не хвастаться, оставаться скромными, мы, разумеется растрезвонили ВСЕМ, что теперь мы занимаемся музыкой профессионально и что у нас точно скоро будет контракт. Конечно, нам никто не поверил. Неужели наш диск мог появиться в магазине среди записей больших групп? Да куда там! А ведь, пока другие работали в супермаркете или ветеринарной клинике своих родителей во время каникул, мы могли заниматься музыкой и выступать то тут, то там. Тем не менее никто не воспринимал это всерьёз. Кроме Гюне, конечно.
Но Дэвид оказался прав. То, что виделось нам концом, привело к заключению нового контракта с Universal Music уже в 2005 году – раньше, чем ожидалось. Скажем так, климат тут отличался от того, что было в офисе Андре: скорее, это было похоже на "пока не нашёлся кто-то другой, мы лучше возьмем то, что есть – всё же это может сработать". Но мы должны были сразу же поднажать, должны были выпустить альбом во время летних каникул – это время было единственным "окном" для свободной работы с нами, было нашей возможностью – это были те шесть недель, которые нужно было успеть использовать по максимуму».
© Билл Каулитц, отрывок из книги Career Suicide: Meine ersten dreißig Jahre, 2021
